Пятая часть посевов погибла, зерно подорожает в два раза. Так видят результаты засухи одни аграрные эксперты. Как правило, те, чьи частные интересы требуют высоких внутренних цен на зерно.

Другие говорят: урожай зерна в стране будет при самом плохом раскладе не меньше 80 миллионов тонн (по официальным прогнозам Минсельхоза - 85 миллионов тонн). В первой половине этого десятилетия больше в среднем не собирали, и при этом не только не пухли с голода, но и наращивали экспорт. Считаем дальше - с прошлого года осталось 24 миллиона, итого в наличии - 104 миллиона тонн. Годовая потребность в зерне в России - никак не больше 77 миллионов тонн. Часть разницы в 27 миллионов тонн - это то, что можно и нужно продать на экспорт. Такая успокоительная позиция ближе экспортерам, им выгоднее, чтобы внутренняя цена не перехлестывала через мировую.

Скорее всего, и то и другое - правда. Это классический вопрос взгляда на вещи: стакан наполовину полон или наполовину пуст. И классическая формулировка римского права: кому выгодно?

Поволжье - это ведь далеко не вся зерновая Россия. Да, в хорошие годы этот регион собирает и по 20 миллионов тонн зерна, но в плохие - гораздо меньше. В то же время на юге и на Кавказе урожай в этом году, похоже, выше, чем в прошлом. А эти регионы исторически дают от трети до четверти всего зерна в нашей стране.

В Центральном федеральном округе началась уборка, пока сборы выше, чем в прошлом году, но вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут призывает подождать пару недель с выводами. В Сибири, по Корбуту, в полях стоит 16-17 миллионов тонн на уровне прошлого года. Там дождей даже многовато, исключая юг Омской области, куда распространилась казахстанская засуха. Но Сибирь есть Сибирь, бывает, снег пойдет во время уборки - и прощай, пшеничка. Так что результатов придется подождать.

А как реагируют на нашу засуху квалифицированные сторонние наблюдатели? В начале прошлой недели, когда отсутствие дождя стало предметом обсуждения правительства и президента, на мировых биржах цены на фьючерсные поставки зерна полезли вверх. Но минсельхоз США в своем июльском прогнозе хладнокровно снизило российский урожай пшеницы (а не всего зерна) лишь до 55 миллионов тонн. Ну и что? В прошлом году было чуть больше 60 миллионов тонн, и аграрии не знали, куда ее продать. Оптовые цены обрушились вдвое, угрожая превратить земледелие в пустое, с точки зрения получения прибыли, сжигание солярки на полях.

Хватит нам всем и 55 миллионов тонн пшеницы - с гаком. И к концу недели биржевые котировки пшеницы поползли вниз. На биржах ведь работают спекулянты, они торгуют не товарами, а эмоциями, настроениями на рынке.

Так что эмоции - это важно. Факт: на генетическом уровне мы в России боимся голода. Голодали деды, голодали родители, многие сами невесть чем питались в девяностые годы. Мы, как общество, боимся остаться без еды значительно больше, чем потерять тех, кто эту еду производит. Хотя объективно последнее - это сейчас самая большая опасность в засохших регионах. Пшеницу можно привезти оттуда, где ее много. Да, дороже. Но заработают на таком росте цен наши же, российские аграрии. И это гарантия того, что и в следующем году страна не останется без хлеба. А вот новых земледельцев завезти в Поволжье не удастся ни за какие деньги. По крайней мере, в реальной исторической перспективе.

Корреспонденты Российской газеты отправились в Поволжье, чтобы понять: грозит ли засуха нехваткой зерна на местных рынках, как переживут потерю урожая сельскохозяйственные предприятия, что думают делать со своим мычащим, хрюкающим, блеющим хозяйством владельцы подворий - жители сел и деревень. А заодно - хватает ли воды людям?